Проект осуществляется при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ, грант № 11-04-12064в).

Из «Разных стихотворений»

СЭР ФИЛИП СИДНИ

Перевод Г. М. Кружкова



РАССТАВАНИЕ

Я понял, хоть не сразу и не вдруг,
Зачем о мертвых говорят: «Ушел», —
Казался слишком вялым этот звук,
Чтоб обозначить злейшее из зол;

Когда же звезд жестоких произвол
Направил в грудь мою разлуки лук,
Я понял, смертный испытав испуг,
Что означает краткий сей глагол.

Еще хожу, произношу слова,
И не обрушилась на землю твердь,
Но радость, жившая в душе, мертва,
Затем, что с милой разлученье — смерть.

Нет, хуже! смерть все разом истребит,
А эта — счастье губит, муки длит.


Постигнув, что огонь ее очей…

Постигнув, что огонь ее очей
Лишь плавит ум и сердце болью мучит,
Решился я бежать от злых лучей,
Надеясь, что с печалью даль разлучит.

Но сразу свет из глаз моих исчез,
И я ослеп, объятый черной мглою, —
Как крот, лишенный зрелища небес,
Скребущийся глубоко под землею.

Слепой, устав от этих новых мук,
Я к прежним мукам жажду возвратиться, —
Так мотыльки летят на светлый круг
Свечи, чтоб в серый пепел обратиться.

Прекрасный выбор, что ни говори:
Живи кротом — иль мотыльком сгори.


Ответ на сонет Эдварда Дайера
«Когда принес на землю Прометей…»

Сатир с испугу задал стрекача,
Внезапно выдув громкий звук из рога.
Спасаться он пустился сгоряча,
Не ведая, что ложная тревога.

Так трусов неизвестное страшит,
И сердце робкое уходит в пятки,
И бедолага в панике бежит
От счастья, что играет с дурнем в прятки.

Так мог и я бы навоображать
Причину страха ту или другую,
Неповторимый случай прозевать
И упустить добычу дорогую.

Нет, Дайер! только тот сатир был прав,
Кто губы сжег, огонь поцеловав.


НЯНЬКА-КРАСОТА

На мотив Baciami vita mia


— Желанье, спи! Спи, дитятко родное!
Так нянька Красота поет, качая.
— Любовь, меня ты будишь, усыпляя!

— Спи, мой малыш, не хныча и не ноя!
Я от тебя устала, шалопая.
— Увы, меня ты будишь, усыпляя!

— Спи, засыпай! Что, дитятко, с тобою?
Прижму тебя к груди… Ну, баю-баю!
— Нет! — плачет. — Так совсем не засыпаю!
 
 
Гибельная отрада

Гибельная отрада,
Мука моя живая,
Ты заставляешь взор мой
К жгучим лучам стремиться.

От красоты небесной,
От чистоты слепящей
Ум отступил в разброде,
Чувства же в плен предались,

Радостно в плен предались,
Обеззащитив сердце,
Жизни меня лишая;

К солнцам ушли лучистым,
К пламени, где погибли
Самой прекрасной смертью, —

Словно Сильван, который
В яркий костер влюбился,
Встретив его впервые.

Но, Госпожа, их жизни
В смерти ты сохранила,
Ты, в ком любовь нетленна;

Чувство мое погибло,
Сам я погиб без чувства,
Все же в тебе мы живы.

Я превращен навеки
В цвет, что главу вращает
За тобой, мое солнце.

Коль упаду — восстану,
Коли умру — воскресну,
В смене лиц — неизменен.

Нет без тебя мне жизни,
Чувства мои — с тобою,
Думы мои — с тобою,
То, что ищу,– в тебе лишь.
            Все, что во мне, — одна ты.

 
На мотив
WILHELMUS VAN NASSOUWE

Вы, на земле которым
Диковин больше нет,
Взгляните чистым взором
На этот нежный свет,
На пламень, возносящий
К бессмертным небесам,
Но гибелью грозящий
Восторженным глазам.

Тот свет не умирает,
Входя влюбленным в кровь,
Но гибнет, кто влагает
Всего себя в любовь.
Как верности отрада —
Возлюбленной служить,
Так в смерти есть награда:
И в смерти ею жить.

Умри же с ясным взглядом,
И будешь награжден:
Перед бессмертным кладом
Забудешь свой урон.
Бессмертно обаянье,
Бессмертен ум ее,
Небес она созданье,
Земля ей не жилье.

И пусть красою тленной
Тебе не обладать,
Но пред тобой бессменно
Глазам ее блистать;
Глубинного свеченья —
Они наружный знак.
А капля сожаленья
В той радости — пустяк!

Вы, на земле которым
Диковин больше нет,
Взгляните смелым взором
На самый нежный свет.


ИЗБАВИ НАС, ГОСПОДЬ

Пускай гудят колокола, печаль права:
     Любовь — мертва.
            Мертва, чумой гордыни
            В могилу сведена;
            Не в моде верность ныне,
            Презренье — ей цена.
                 От блажи сумасбродной,
                 От женской лжи природной,
                 Вошедшей в кровь и плоть,
                 Избави нас, господь!

Рыдайте, плачьте все, и пусть несет молва:
     Любовь — мертва.
            Ей гробом — ложе лести,
            А саваном ей — стыд,
            Наследством — благочестье,
            Что ханжеством смердит.
                 От блажи сумасбродной,
                 От женской лжи природной,
                 Вошедшей в кровь и плоть,
                 Избави нас, господь!

Пусть тридцать дней за упокой звучат слова:
     Любовь — мертва.
            Надгробья мрамор белый
            Хранит короткий сказ:
             «Ее сгубили стрелы
            Неумолимых глаз».
                 От блажи сумасбродной,
                 От женской лжи природной,
                 Вошедшей в кровь и плоть,
                 Избави нас, господь!

Увы, я лгу, твердя безумные слова:
     Любовь — мертва.
            Жива, лишь тихо дремлет
            У госпожи в груди,
            Покуда сердце медлит
            Достойного найти.
                 От клеветы негодной
                 На ту, чей дар природной —
                 Смирять рассудком плоть,
                 Избави нас, господь!
 
 
На мотив неаполитанской песни,
начинающейся словами:
No, no, no, no

О, нет, нет, нет, не в ней причина бед,
      Хоть плоть она сжигает
      И дух опустошает
     Безжалостным огнем.
         В этом пламени жестоком
            И высоком,
         Охватившем все пожаром
            Буйным, ярым,
         Сердце гибнуть не страшится,
            Лишь стремится
         Ярче стать, светлей пылать. О, нет, нет, нет.

О, нет, нет, нет, не в ней причина бед,
      Хоть плоть она сжигает
      И дух опустошает
      Безжалостным огнем.
         Коль бессмертье не дано нам,
            И законом
         Приговорены мы к смерти,
            То, поверьте,
         Славен тот и прав всецело —
            Тот, кто смело
         Сам исход себе найдет. О, нет, нет, нет

О, нет, нет, нет, не в ней причина бед,
      Хоть плоть она сжигает
      И дух опустошает
      Безжалостным огнем.
         Ведь для любящего страстно
            Смерть прекрасна,
         А прекрасной смерти право —
            Честь и слава,
         Значит, славу добывая,
             Погибаю,
         Мне, друзья, стенать нельзя. О, нет, нет, нет.


На мелодию неаполитанской виланеллы

 
Ты меня приколдовала,
Волосами приковала,
Сладкой речью приманила,
Ум и чувства покорила.
      Фа ля ля леридан, дан дан дан деридан,
      Дан дан дан деридан, дан дан дан дей!
           Я думал; сей прелестный вид
           О добром сердце говорит.

Нынче чары я отринул,
Плен волос твоих покинул,
Сладкой речи внемлю кисло:
Нет в ней искреннего смысла.
      Фа ля ля леридан, дан дан дан деридан,
      Дан дан дан деридан, дан дан дан дей!
           Не может внешность обмануть,
           Когда за ней — пустая суть.

Больше нет очарованья,
В волосах — лучей сиянья,
Тщетны речи сожаленья
И о прошлом сокрушенья.
      Фа ля ля деридан, дан дан дан деридап,
      Дан дан дан деридан, дан дан дан дей!
           К чему нам красок яркий цвет,
           Когда в картине правды нет?

О глупец! она рыдает!
Горе мне — она страдает.
Для чего, безумный, рушу
То, во что вложил я душу?
      Фа ля ля леридан, дан дан дан деридан,
      Дан дан дан деридан, дан дан дан дей!
           Виновен я, а не она:
           Лишь чистота — ее вина.

Но, мятежник и изменник,
Вновь твоих волос я пленник.
Злые речи ты прости мне,
Грех злоречья отпусти мне.
      Фа ля ля леридан, дан дан дан деридан,
      Дан дан дан деридан, дан дан дан дей!
           Увы, я знаю наперед:
           Пройдет любовь — и жизнь пройдет.